#DUO (СИ) - Страница 31

— Прости меня. — Я выделяю то, что так долго хранил — фотографию Кати, письма и мой этюд, и навсегда их стираю. После чего кладу пальцы на клавиатуру.

'Добрый вечер, Катя, — начинаю быстро печатать я. — Сценарий почти готов, так что я отправляю тебе договор на раздел сервисного центра. Внеси в него паспортные данные, свои и Дмитрия Бергера. Один экземпляр договора вместе с копиями ваших паспортов передашь мне с курьером. Как только это произойдёт, я переведу тебе деньги. На этом наше сотрудничество можно считать законченным'.

Нажимаю на кнопку 'отправить'. Моё письмо уходит, а я откидываюсь на спинку стула и жду. Отклик Кати приходит молниеносно:

'Зачем ты так?'.

Но мне нечего ей ответить'.

— 2 —

24 мая 2016 года, вторник — 8 июня 2016 года, среда.

'Вот и всё: как я ни старалась, но повозка судьбы привезла меня к точке назначения. За две недели, что были у нас с Германом, я решила: он передумает. Он поймёт и не станет принуждать меня к выполнению условий сделки. Но я ошиблась: передо мной был всё тот же Дьячков — холодный, спокойный, расчётливый, обдумавший всё наперёд.

Рассматривая соглашение, упавшее мне на почту, я чувствую, как внутри меня образуется ком. Усилием воли сглатываю и запрещаю себе плакать. Стараясь успокоиться, расхаживаю по квартире и задаю себе вопрос: что мне теперь делать? Да, волей — неволей, но мне придётся предъявлять договор Бергеру. Но сначала я хочу кое‑что проверить. Набираю воздух в лёгкие, давлю вкус непрошенных слёз, беру телефон. Набираю номер, по которому предпочла бы никогда не звонить. Гудок, два, три, четыре. 'Возьми трубку', — мысленно приказываю я.

— Катенька? — откликается папа. — Здравствуй, котёнок.

— Привет, — сухо отзываюсь я. — Скажи, ты свободен? Мне твоя помощь нужна.

— Всё, что только хочешь! — радуется отец, но в его голосе — виноватые нотки, которые всегда возникают при нашем разговоре, потому что между нами призрак моей мамы. Пришло время сознаться: я ношу фамилию матери, потому что не смогла простить отцу его второго брака. Впрочем, женись он через несколько лет после смерти мамы, — и я бы смирилась, я бы слова не сказала отцу. Но папа нашёл другую всего через год.

— Па, у меня есть договор, который я должна подписать. Ты не мог бы его проверить?

— Что за документ? — Секрет второй: мой папа Георгий — заместитель прокурора города Москвы. — Не смей ничего подписывать без меня, — предупреждает отец.

— Правда? — огрызаюсь я. Папа тут же сбавляет тон:

— Катя, когда ты подъедешь?

— Ты на службе?

— Нет. Я на даче, у меня отпуск.

'Вот чёрт…' На даче у папы — Инесса. Его вторая жена, которая моложе его на пятнадцать лет и которая очень любит разыгрывать роль моей доброй мачехи.

— Слушай, па, давай лучше в городе встретимся.

— Катя, — при намёке на то, что я хочу избежать встречи с Инессой, у отца моментально прорезается стальной тон, — Катя, ну сколько можно! Столько лет прошло… Пожалуйста, прекрати вести с Инной войну. Поверь мне, она тебя любит.

— Это она тебя любит! — со всей присущей мне злостью парирую я.

— Катя, приезжай с договором на дачу, — командует отец.

— Знаешь, что? Я тебе это соглашение на электронную почту сейчас пришлю, а потом я перезвоню тебе, и ты мне…

— Не получится, — отрезает отец. — Как ты знаешь, я не сторонник этих новомодных штучек. Пожалуйста, бери своё соглашение и приезжай сюда, когда ты сможешь. Всё, я жду тебя.

Папа вешает трубку, а я сжимаю кулак и со всей силы, плашмя бью им по подоконнику. Папа поймал меня на удочку не хуже Германа, потому что мой отец знает: я никогда не позволю себе подписать документы, из‑за которых он может лишиться погон.

На следующее утро, перезвонив отцу и вооружившись отгулом, вытребованным у Веры, выхожу из дома. Настроение у меня прескверное (это ещё мягко сказано!), но, стиснув зубы, сажусь в автомобиль и выжимаю газ в пол. Через час с хвостиком обретаю себя в коттеджном посёлке 'Певчее'. Останавливаю 'ауди' у ворот, нажимаю звонок.

— Катенька! — Калитка распахивается, а передо мной возникает Инесса: маленькая, невзрачного вида женщина — шар, чей рост заканчивается там, где начинается мой подбородок. Как всегда, на Инессе бесформенный свитер до пят и чёрные леггинсы.

'Моя мама была красавицей. Что мой отец нашёл в тебе?' Я презрительно щурюсь и бросаю скороговоркой:

— Здрасьте, тетя Инна.

Инесса тянется с объятиями, но я искусно пресекаю её маневр, делая шаг в сторону. Инесса грустно вздыхает:

— Сейчас я ворота открою, ты машину на участок загонишь.

— Не стоит. Я, к счастью, ненадолго.

Огибаю женщину — колобок и марширую к двухэтажному дому, утопающему в кустах жасмина. Невольно отмечаю, как разрослась фиолетовая сирень и что каштан увенчан плетью винограда, а вокруг дома наконец появился ухоженный и нарядный цветник из маленьких подмосковных роз, который так хотела мама. 'Новая хозяйка у нас с головой: знает, что отцу нравится', — подстёгивает меня очередная злая мысль.

— Катенька, — папа стоит на крыльце и машет мне. Невольно ускоряю шаг, чтобы, как в детстве, броситься отцу на шею, но, одёрнув себя, продолжаю спокойно идти по белой, выложенной плиткой, дорожке. Приближаюсь к крыльцу.

— Привет, — сухо бросаю я. — Пойдём, где‑нибудь сядем. Есть разговор один на один.

Игнорируя Инессу, которая топчется за моей спиной, прохожу в дом, который знала всю свою сознательную жизнь. Но это уже не тот дом, в котором были папа, мама и я, — теперь в нём правит совсем другая женщина. 'Десять лет прошло. Это глупо', — скажете вы. Возможно. Но я — такая.