#DUO (СИ) - Страница 40

— И что, Алла сама создала этот центр?

— Кто‑кто? Алка? — Димка брезгливо морщит нос. — Нет, Кать, у Аллы на это не хватило бы мозгов. Зато хватило хитрости подсуетиться и найти себе юного 'спутника жизни', который отличался смазливой мордашкой и талантом на почве коммерческой деятельности. Но самое смешное, что он был настоящим сопляком, и когда Алла его бросила, он заявился прямо сюда, ко мне. Представляешь? Решил поиграть в казаки — разбойники.

— Он просил тебя вернуть ему центр?

'Господи, пусть Димка скажет 'да'. Пусть только скажет 'да'…'

— Нет. Деньги сопляка не интересовали. Он просил отдать ему Алку. Как будто это я её держал. — Димка пренебрежительно фыркает.

— И — что же ты сделал? — Я до боли в суставах сжимаю пальцами край подоконника.

— А я объяснил ему, кто он такой. Сказал ему, что он — третий лишний. Видела бы ты его лицо: его чуть удар не хватил от горя. Ха! Он даже за дверной косяк схватился, чтоб не упасть, а потом выполз из моего кабинета, и…

— И — как его звали? — перебиваю я.

— Артём его звали, — небрежно бросает Бергер и тут же прикусывает язык.

— Артём Соболев? — уточняю я.

— Да. А откуда ты знаешь? — Бергер скидывает ногу с ноги и впивается в меня острым, неприятным взглядом, за которым угадывается страх.

— Откуда? — эхом отзываюсь я. — А разве не ты, две недели назад, сидя вот в этом кресле, в этом самом кабинете, разговаривал со своей Аллой, которой и велел найти некоего Артёма Соболева, чтобы тот вытащил твой бизнес из дерьма? Помнишь это, Димка?

— Ах да, помню. Вот чёрт. — Бергер прикусывает губы.

— Дим, это подло.

— Подло? Ну ты даёшь, Катя. — Бергер закидывает голову назад и наигранно смеётся. Впрочем, его искусственный хохот обрывается так же быстро, как и начался, потому что Димка вскакивает на ноги и направляется ко мне. — Подло? Нет, мне так не кажется. Этот сосунок спал с моей женой. Целый год. Понятно?

— Подожди. То есть ты с самого начала знал, что у них была связь? — Бергер кивает. — И молчал? — Бергер вздрагивает. — Знал и молчал… Значит, тебя это устраивало… Дим, а сколько тогда этому Артёму было лет?

— Да какая мне разница? — хорохорится Бергер.

— Ты говорил, что он тебя младше.

— Двадцать пять ему было. Ясно?

— Совсем юный мальчик… А ты использовал его. Ты, а не Алла… Алла просто искала отдушину, а ты занёс ей в голову мысль о сервисном центре? И не появись этот Соболев, возник бы кто‑то другой… Просто так сложилось, что этот мальчик был ещё и коммерсант… как ты говорил, от Бога. Так получается, Димка?

— Всё, хватит, Катя. Мне не в чем перед тобой оправдываться. Я тебе уже объяснил своё отношение к этому дерьму. К тому же, твой Соболев сам виноват! — Димка повышает голос.

— В чём? Что ты им воспользовался? — склоняю к плечу голову. — Скажи, а этот Артём знал, что Алла была замужней женщиной?

— Знал — не знал. Что это меняет?

— Многое меняет.

— Например? — Димка надменно изгибает бровь.

— Например, Соболев мог отказаться создавать этот центр, если бы знал, что женщина, ради которой он ввязывается в дело, его обманывает.

— Ты по себе, что ли, судишь? — Бергер с глумливой улыбкой глядит на меня.

— По себе? Да, наверное… — Перевожу взгляд в окно и нахожу свой 'ауди'. Я любила эту машину, привыкла к ней.

'Как я без неё буду? Впрочем, Бог с ней, придумаю что‑нибудь. В конце концов, научусь на такси ездить…'

— Ну и что ты предлагаешь сейчас? — находит меня голос Димки. — Мне прислать твоему Соболеву свои глубочайшие извинения?

— Просто вернуть ему этот центр. Он ведь по праву принадлежит ему. Этот бизнес — не твой, Димка.

— Это мой центр! Мой! — Бергер бьёт ладонью по стеклу, рядом с моим ухом. — Мой? Понятно тебе? Я — бизнесмен. Я — коммерсант. Я вложился в этот проект, я…

— Ты всё продул, Димка. У тебя ничего нет. А то, что осталось, 7 июля заберет за долги банк.

В глазах Бергера — молния. Димка выпрямляется, разворачивает плечи, и я вижу, как его холёная рука сжимается в кулак:

— Не смей так говорить, Катя! Не смей, поняла? Или я…

— Что? — склоняю голову к плечу. — Ты меня ударишь? Только попробуй. Я, к твоему сведению, не сирота, и у меня отец есть.

При напоминании о моей семье Бергер сдувается как воздушный шарик.

— Кать, прости. Я не хотел. Я погорячился. Просто это обидно слышать. Хорошо, давай я подпишу этот чёртов договор. Давай сделаем, как ты хочешь. Сейчас нужно удержать бизнес на плаву, это — самое важное, а потом мы с тобой сами как‑нибудь разберёмся. Ты меня любишь, я тоже тебя люблю, и… — Поймав мой взгляд, Димка кусает губы, разворачивается и пулей несётся к компьютеру. Садится за стол. — Вот смотри: сейчас я внесу в договор свои паспортные данные и всё подпишу. Сколько экземпляров тебе нужно?

— Ничего не будет, Димка.

— Что? — замирает Бергер.

— Не получится у нас ничего. — Я отталкиваюсь от подоконника, подхожу к стулу, беру свою сумку. Ищу в ней ключи и документы на 'ауди'. Кладу их стопкой на стол, сверху добавляю ключи от его квартиры. — Держи, Дим. Конечно, продажа машины принесёт небольшие деньги, но, может, это спасёт 'твой' бизнес?

— Что? — замирает Бергер. Потом жалко морщится: — Нет, ты не можешь так поступить. Ты не можешь уйти.

— Я уже это сделала… И пожалуйста, я тебя очень прошу: ты не звони мне больше. А за своими вещами я кого‑нибудь пришлю.

Подхватываю сумку, под взглядом Бергера иду к дверям и выхожу на улицу. Смотрю на небо, на пустую парковку, со страхом жду приступ боли и паники — и с удивлением ощущаю только огромное облегчение, словно Димка и я никогда не должны были быть вместе'.